Наверное – я неплохой журналист. Во всяком случае, я много раз слышал про себя такое мнение, как в глаза, так и заглазно. Я начинал еще во времена, когда СССР даже не начал разваливаться, и за свою журналистскую карьеру успел побывать главредом четырех изданий и потерять счет и своим публикациям на разные темы, и изданиям, где я печатался.

 

Я перестал быть профессиональным журналистом (то есть человеком, который зарабатывает журналистикой на жизнь) когда понял, что журналистикой в России заработать нельзя (почему, скажу дальше), и что в мире есть другие интереснейшие занятия, которые приносят куда как больший доход. Но уйдя из профессиональной журналистики, я с журналистикой, как таковой, не порвал и продолжал активно печататься, теперь уж не ради денег, а ради интереса. А еще больше – комментировать в качестве эксперта публикации своих бывших коллег-журналистов, которые активно обращались ко мне за мнением по тем или иным вопросам.
Потом, постепенно, тон стал меняться, и мои бывшие коллеги все настойчивее стали спрашивать под какой должностью меня представить, и на мое полушутливое «напиши – независимый эксперт», все серьезнее отвечали, что так нельзя – надо обязательно указать официальную должность. Увы, к тому времени у меня уже давно не было никакой должности. Какое-то время прокатывали названия моей «должности» вроде «создатель Антипремии Рунета» или «свободный инвестор», но потом мне стали говорить, что моя должность обязательно должна называться «директор», «председатель» или как-то так, иначе мое мнение будет никому не интересно.

Параллельно с моими статьями начала происходить та же самая фигня. Периодически, в том или ином издании, сменившая прежнего многоопытного редактора какая-нибудь пятнадцатилетняя девочка морщила носик и удивленно спрашивала: «А где-же комментарии экспертов к вашей статье» и на мое снисходительное пояснение, что я и есть эксперт, я выслушивал лекцию о том, что автор не может быть экспертом в теме, о которой пишет, что задача автора обзвонить НАСТОЯЩИХ экспертов и ничего не добавляя от себя просто пересказать, что они поведали.

Собственно, все это было понятно. Процессы шли давно. В России изначально сформировался кривой рынок сбыта печатной продукции, где доходы изданий ничуть не зависели от объема реализации тиража, а зависели исключительно от размещаемой в издании рекламы. Объемы же рекламы в свою очередь зависели не от того, как издание продавалось (что очень тяжело проконтролировать), а от того в каком количестве точек оно присутствовало в продаже (что наоборот, контролировалось очень легко). Чтобы издание «лежало» в торговых точках и рекламодатели видели это, надо было каждой точке заплатить. Причем стоимость «входных билетов» быстро выросла до таких величин, что никакая продажа тиража не могла их покрыть.

Поэтому для большей части российских изданий продажа тиража быстро стала не источником дохода, а источником убытков.
Во избежание этих убытков многие издания, особенно технические, стали работать по хитроумным схемам, прилагая титанические усилия по предотвращению продаж своей продукции. Печатался тираж – заметно меньший – чем указано в выходных данных, так, чтобы как раз хватило показать присутствие в торговых точках. Либо, если у рекламодателя была возможность проверить реально напечатанный тираж, тираж печатался большой, но после оформления всех документов пускался под нож, а оставшаяся небольшая часть – раскладывалась в торговых точках, куда были куплены «входные билеты». Чисто для присутствия. Раскупят тираж или нет – было неважно, главное, что рекламодатель видел – издание присутствует в торговых сетях.

Справедливости ради надо заметить, что даже в этом мире существовали и существуют издания, живущие «с тиража» (тот же ЗОЖ, например), но их – меньшинство и там другие – не меньшие проблемы, о которых мы поговорим в другой раз.
Но как бы там ни было, в сложившейся схеме, такое понятие, как «квалифицированный журналист» и «качественный материал» стали «лишним звеном». Сначала преимущественным, а затем и единственным способом создания материалов стал способ, не требующий от низкооплачиваемого автора вообще никакой квалификации – опросить экспертов по теме и по возможности максимально аккуратно переписать то, что они сказали.

Но и тут была загвоздка, нулевая журналистская квалификация автора (и, как правило, сопровождающий ее нулевой кругозор) не давала никакой возможности проверить компетенцию и квалификацию опрашиваемого эксперта. А потому критерием квалификации «эксперта» очень быстро стало название занимаемой им должности. В этой системе ценностей «финансовый директор» научного института считался «экспертом» по всяким научным проблемам, а научный сотрудник, непосредственно разрабатывающий научную проблему, был никем. Просто потому, что первый – выше по должности, он директор, пусть и финансовый, а второй – всего лишь рядовой сотрудник, пусть и научный. Самыми серьезными экспертами стали считаться люди, занимающие государственные должности. Бред, который они несли, автоматически превращался в конечную истину, просто в силу государственного статуса «эксперта».

Как-то раз, уже в конце моей журналистской карьеры, на одной из правительственных конференций, где важное должностное лицо рассказывало журналистам о том, что необходимо всех, кто работает с деньгами, обязать получать банковские лицензии, поскольку только банковская лицензия гарантирует отсутствие злоупотреблений (а журналисты послушно кивали и, не снимая лапшу с ушей, с умным видом все это записывали), я не выдержал, поднял руку и спросил:

- А как же тогда получается, что всеми незаконными обналичками в нашей стране занимаются исключительно банки, то есть учреждения, имеющие банковскую лицензию?

Должностное лицо страшно рассердилось и стало меня отчитывать, что мое дело не умничать, а просто записать, то, что он скажет, а потом – это напечатать. И надо заметить, что сочувствие журналистской аудитории было явно на стороне должностного лица, а не на моей.

На какое-то время я переквалифицировался в «колумнисты» и стал писать вместо «Статей» - «Колонки». Колонка отличается от статьи тем, что «колумнист» формально может писать, что хочет, а «мнение редакции не обязательно совпадает с мнением автора», ну эдакий городской сумашедший, что с него взять!

Но господа, ведь место в журнале – оно на вес золота, и если колонки не приносят дохода, зачем они нужны! Безусловно, интересная захватывающая колонка может и должна привлекать внимание читателей, способствовать росту популярности издания, его раскупаемости и росту тиража. Но это – в нормальной системе отношений читатель-СМИ. Мы-то с вами знаем, что в российской системе отношений продажа тиража – головная боль, и важно не что увидит в издании читатель, а что увидит там заказчик.

А потому, когда момент истины дошел до стадии, когда «маркетологи» (именно «маркетологи», а не редакторы) изданий начали присылать мне рекомендации о чем и каким образом я должен писать в своих колонках я понял, что пора завязывать.

И завязал.

Заранее предвижу вопросы: «А как же интернет, там нет печатного тиража, его не надо реализовывать». Да, это так, тиража нет. Есть трафик.

Работа по привлечению которого ничуть не отличается по своей сути от пускания бумажного тиража под нож. И тут «интересность» текста для поисковика важнее его «интересности» для человека. А ухищрения, на которые идут, чтобы скрыть, что 99% ваших посетителей – это на самом деле порнотрафик, куда как богаче и разнообразнее ухищрений по маскировке реального тиража бумажного издания.

Но об этом – как-нибудь в другой раз, а то этот текст достиг объема, превышение которого дурно скажется на ранжировании страницы в поисковиках.