Любой житель бывшего СССР, бывающий за границей, знает с какой легкостью иностранцы выделяют наших сограждан и безошибочно опознают в них «русских». Вроде бы и языком английским хорошо владеешь, и прибарахлился в местных магазинах, ан нет, все равно практически любой иностранец, кинув на тебя мимолетный взгляд, тут же угадывает в тебе «русского».

У самих «русских» существует множество гипотез, почему их так легко «вычисляют»: тут и вечно озабоченные хмурые физиономии, и специфический «розовый» цвет золотых украшений… каких только гипотез нет…

Но гипотезы эти ничего не объясняют, потому что вон шведы, к примеру, расхаживают по Европе с такими хмурыми физиономиями, что русским до них — как до Сахары. А розовое «русское» золото уже как много лет в Европе — на пике моды и перестало быть чисто русским атрибутом.

Честно говоря, когда я раньше ездил по миру в краткосрочные поездки, меня это тоже довольно напрягало, что меня так запросто узнают, и я тоже строил теории относительно того, чем так «русские» выделяются.

И лишь поселившись в Европе насовсем, я понял, как это делается, и теперь уже сам с дистанции в 100 шагов безошибочно распознаю «русского». Однако если вы меня попросите перечислить конкретные признаки, по которым «Русский» внешне отличается от Европейца, я боюсь, что не смогу это сделать.

Вот сможете вы перечислить конкретные признаки, по которым музыкальная «попса» отличается от «не попсы»? Перечислить не сможете, однако услышав — сразу определите. Вот примерно так же отличается «русский» от «нерусского» за границей.

Принадлежа формально к европейской культуре советская культура долгое время развивалась совершенно изолировано (да и сейчас эта культурная изоляция в значительной мере сохраняется) и в итоге обросла такими многочисленными специфическими штрихами и нюансами в культуре поведения, внешнего облика, жестикуляции и манере общения, которые, будучи каждый сам по себе незначительным, в сумме формируют очень характерный облик русского.

• Семейная пара идет по улице вяло переругиваясь и выясняя отношения? — русские!
• Спорят у прилавка, какой сорт колбасы купить к ужину и не могут прийти к согласию? — русские!
• Жена задержалась у витрины, а муж нетерпеливо тащит ее дальше за руку — русские!
• Прилюдно прикрикнули на ребенка или тем паче шлепнули его? — русские, однозначно!
• Дама загородила проход в супермаркете, народ протискивается мимо нее, а она даже не сдвигается и не извиняется? — русская, без вариантов!
• Человек не придерживает дверь гостиницы, когда его спутник протискивается туда с чемоданами? — русский!
• С ним поздоровались, ему улыбнулись, а он не отвечает «потому что незнакомы»? — русский!

«Русский» вообще не терпит «фальшивых европейский улыбок», а потому улыбается только анекдотам или дамам, которых вознамерился трахнуть. Ну, или наоборот, мужикам, если «русский» — дама.

На протяжении 100 лет граждане советской империи были для государства мусором, тленом и расходным материалом. Это отношение закономерно перетекло и на отношения «русских» граждан друг с другом.

Любой другой человек является для «русского» личностью и особой, заслуживающей внимания, только в том случае, если его с этим человеком связывают какие-то личные отношения. Если никаких личных отношений нет, то любой посторонний человек для «русского» — тлен, пустое место, на которое не стоит обращать внимания. При этом даже тот факт, что русского с кем-то связывают личные отношения, вовсе не означает, что русский будет высказывать к нему хоть какое-то уважение.

Специфика общения русских между собой и с другими людьми настолько очевидно отличается от специфики общения и европейцев, и азиатов, что тут же выдает «русского» со всем потрохами, как только он начинает «общаться». Или наоборот, как только он не начинает общаться.

Впрочем, одинокий русский в голой европейской степи будет так же легко опознаваем, как и русский в общении.

Внешний облик русского выдает его с головой.

Русский возможно и не подозревает, что любая шмотка, купленная на Черкизовском рынке, активно транслирует окружающим сигнал — «это — русский». Даже если вроде бы и не отличается внешне от такой же шмотки, купленной в Европе, и даже если на ней красуется европейский лейбл.

Уточню, говоря «шмотка, купленная на Черкизовском рынке», я имею ввиду «любая шмотка, купленная в России». Неважно где, в самом деле на рынке или в каком-нибудь фирменном салоне, вроде «Зара», «Кальцедония» или «Бершка».

За 100 лет изолированности советской империи до нее окольными путями все же как-то добирались тенденции мировой моды, а потому худо-бедно советские вкусы в одежде соответствуют европейским. Но со спецификой.

Специфика эта возникла из-за того, что на протяжении этих ста лет смысловые лакуны в моде, которые неизменно возникали из-за изолированности советской культуры, заполнялись исходя из местных реалий, из местных понятий, из местных вкусов и возможностей. В итоге возникла советская манера одеваться, которая по своей сути — Европейская, но с изрядным налетом совковости. Этот налет сохраняется до сих пор.

Еще с начала 90-х мировые производители шмоток категории «массовый прет-а-потре», разобравшись во вкусах советской публики, стали продавать в России модели, адаптированные под этот вкус. Не говоря уже о рыночном ноу нэйм, где этот вкус бьет изо всех щелей.

«В чем отличия», — спросите вы?

Да кто ж вам скажет, это вещь не формализуемая. Вот чем, к примеру, картина Ван Гога отличается от «подражания Ван Гогу»? Какими-то неописуемыми, но отчетливо заметными штрихами. Вот так же и с одежной. Может в каком-то месте где-то кружавчиков и блестяшек побольше. Или кружавчкики эти другой формы. Или пришиты чуток в другом месте. Или пуговицы чуть иначе расположены и другого фасона. Или планочка какая особая пришита…

Объяснить сложно. Но если вы хотя бы год прожили в Европе, вы без труда приобретете навык отличать «шмотки из России» с первого взгляда.

Впрочем, если русский турист все свое барахло купил в местных европейских магазинах, то он все равно будет отличаться, потому что носить эту одежду будет иначе, и сочетать предметы туалета совсем не так, как это делают местные. Не хуже, и не лучше, просто – по-другому.

Никакой англичанке, к примеру, не придет в голову подбирать пляжные маечку, шортики и шлёпки по цветам и фасону. Потому что пляж же! Кэжуал! Так что если я вижу даму, которая несет на себе пляжный ансамбль как вечернее платье — значит — русская!

Ну, или полька. Только у польки будет другая прическа.

Потому что во всех русских парикмахерских, как в самых дешевых, так и в «элитных салонах», прически каким-то мистическим образом делают так, что на их носительницах стоит клеймо «подстрижено в России». Я, упаси боже, вовсе не хочу сказать, что в России стригут плохо. Нормально стригут, порой даже очень умело и красиво. Но — опознаваемо. Может какие-то технологии стрижки там особые, не знаю. Но работа российского парикмахера так же хорошо опознаваема, как и работа российского пластического хирурга.

Как и работа российского ювелира.

Цвет золота на самом деле — ерунда, розовый, не розовый, он разный может быть. А вот фасон — да! Изделие любого российского ювелирного завода невозможно ни с чем спутать. Это опять-таки сложно объяснить. Я мог бы, наверное, опять отослать к аналогии с Ван Гогом, но сделаю иначе. Пошарьте в интернете по коллекциям разных ювелирных домов: европейских, американских, японских… а потом зайдите в любой ювелирный салон в Москве. Вы тут же поймете разницу. Не можете не понять!

Ну вы уже разобрались? Почему бесполезно задавать вопрос: «Что сделать, чтобы во мне за границей не опознавали русского?»

Но если вы его все же зададите, я отвечу: «Ничего не поделаешь. Для этого вам придется капитально поселиться в Европе и долго-долго, по каплям, выдавливать из себя советского человека».