• И Упало Слово. Роман

Они остались вдвоем с Дабл Ви.

— Закройте дверь, Корчак, — сказал тот, и располагайтесь поудобнее, — разговор нам предстоит долгий.

Он поморщился, потер виски, потом вытащил из кармана «таблетку от похмелья», растворил ее в воде и выпил.

— У вас похмелье? — поинтересовался Корчак

— Что? — изумился Дабл Ви, — с чего это вы решили? У меня просто разболелась голова.

— Кофе хорошо помогает, после таблетки, — сказал Корчак.

Дабл Ви посмотрел на него с еще большим изумлением.

— Ну, позовите секретаря, он в коридоре, закажите мне и себе. И сэндвичей. На ужин вы не успеете.

Вскоре принесли кофе, в большом керамическом кофейнике, и корзинку с сэндвичами разной формы.

Дабл Ви встал и сам запер дверь.

— Прежде всего хочу вас уведомить Корчак, что ваш испытательный срок завершен. Вы — в штате!

— Как так?

— Вы обратили внимание на последнюю фразу Такэды?

— Да. Я понял, что она имеет какой-то смысл, но я не понял какой.

— Смысл тот, что я по-прежнему остаюсь вашим начальником, но вот хозяин у вашей судьбы теперь другой. Я больше не властен над вашей жизнью и смертью, как это было еще час назад.

Дабл Ви налил себе кофе.

— Еще сутки назад, Корчак, вы были лагерной пылью, и любой начальник мог вас раздавить походя кончиком пальца. А сейчас вы волею судеб оказались на пересечении важных событий и стали их частью. И никто не может заранее сказать, насколько важной частью. У Такэды профессиональное чутьё, и если он вас «запомнил», значит уже обозначил для вас место в будущих событиях, хотя не факт, что он сам знает, в каких именно.

Я не уверен, что у нас будет в ближайшие дни возможность поговорить, а поговорить — нам надо. Как говорится в английском языке, нам надо расставить все точки над i. Кстати об английском, вам удалось что-нибудь понять в том тексте, что я дал?

— Рабиндранат Тагор предупреждал меня, что вы сразу спросите об этом.

Дабл Ви вдрогнул:

— Мой вас совет, Ян. Никогда не пересказывайте начальству слова другого человека, если только тот не дал вам внятное согласие на такой пересказ. Впрочем, не надо пересказывать вообще никому, не только начальству.

— У Тагора будут неприятности из-за этого?

— В данном случае — нет! Но в иной ситуации и в иное время — могли бы быть! Ну так вам удалось что-то понять в этом тексте?

— Кое-что понял.

— Вот как? И какие у вас возникли вопросы?

— Скажите, вот этот «английский язык», он был языком одной из стран, с которыми воевал Великий Вождь? Как он превратился в «технический жаргон»? Почему все основные знания описаны на нем?

— Не совсем, это был язык многих стран. Но не только это. Он был языком международного общения и обмена информацией во всем мире. А потому вся база знаний человечества была описана на нем. Так и осталось. Базу не стали переводить. Это был надежный способ ограничить доступ к информации. Ее мог иметь только тот, кого специально обучили языку. Для узких специалистов была создана упрощенная форма — технический жаргон, чтобы они могли читать специальную литературу, но не имели бы доступа ко всей информации. Но вы не ответили на мой вопрос, что именно вы поняли?

— Я понял сам текст, но не понял смысла событий, что он описывает. Я понял, что именно сделал Януш Корчак, но не понял, почему он это сделал. В тексте ответа на эти вопросы нет. Видимо подразумевается, что людям той эпохи это было понятно без объяснений. Я понял, что то, что сделал Корчак, было не плохим поступком, как меня учили, а хорошим. Но если вы меня спросите, я не смогу объяснить смысл этого поступка.

— А как вы думаете, зачем я дал вам этот текст?

— Чтобы поселить во мне беспокойство, что я не упустил чего-то важное. Чтобы моё подсознание день и ночь трудилось над поиском этого «важного», и в конце концов нашло бы его. И тогда бы у меня было тоже самое понимание, что у людей той эпохи.

Дабл Ви изумленно посмотрел на Корчака.

— Я никогда не думал над этим в таком ключе, но ваш ответ — он, пожалуй, точнее того ответа, что я сам дал бы на свой вопрос. Да, можно сказать так, чтобы выполнить те задачи, что стоят перед вами, вы должны во многом стать человеком той эпохи. А еще Корчак, вы меня порадовали, очень порадовали тем, что так быстро смогли решить загадку с языком. По статистике, только 10% людей догадались бы сделать то, что сделали вы — запросить учебник английского языка через ящик заказов.

— Я не запрашивал учебника английского языка, — пожал плечами Корчак, — такая простая мысль не пришла мне в голову, хотя конечно — это идея блестящая!

— А как же вы тогда прочли текст?

— Я провел частотный анализ совпадающих элементов, выявил грамматические конструкции и из контекста определил их значения.

— Чего-о-о-о?

— Я сейчас объясню, вот смотрите, — Корчак начал по памяти восстанавливать фрагменты текста и объяснять, что именно он делал.

Дабл Ви оттолкнулся от стола и отъехал в другую сторону — стулья были на колесиках.

— Не надо, Корчак, ей-богу не надо. Я верю, что вы действительно это сделали. Тут, в данной ситуации уже совсем не важно, как вы это делали. Важно лишь то, что вы сделали.

— А почему вы обманули Такэду? — неожиданно для самого себя вдруг спросил Корчак.

— Я? Обманул? Такэду? Когда?

— Вы сказали ему, что мир поражен экономическим кризисом. Но ведь вы видели расчет, вы же знаете, что это не так!

— Вы имеете ввиду это? — Дабл Ви достал из портфеля знакомую синюю папку, — да, я помню, что математика — не ошибается! Но вот ведь какой парадокс, математика — не ошибается, а вот математики ошибаться могут!

— Что вы имеете ввиду?

Дабл Ви распахнул папку:

— Ближе к концу, третья срока снизу!

Корчак внимательно посмотрел:

— И что! Тут все нормально!

— Внимательно, Корчак, внимательно!

— Я внимательно смотрю!

Дабл Ви встал и тыкнул пальцем сначала в одно место, потом в другое.

Корчака обдало жаром:

— Пределы интегрирования в правой части перепутаны.

— И что это значит?

— Значит формула ошибочна!

— Да нет Корчак, формула — верна, только в результате — да, ошибка! Поставьте правильные пределы, и формула будет прекрасно работать и выполнять все, что ей положено. Только результат будет другим.

— Ряд сходится. Экономика в процессе разрушения!

— Вот именно это я и сказал Такэде. Мы сразу заметили ошибку и сделали из вашей формулы правильные выводы. Это ведь ваша папка, Корчак! Это ведь ваша формула! Вы ее автор, вы, а не абстрактный коллектив математиков!

— Вы еще вчера это поняли, — прошептал Корчак.

— А вот и нет! — Дабл Ви вытянул руки над головой и щелкнул пальцами, — я знал об этом давно! Но вчера я просто не отказал себе в удовольствии поиграть с вами. Я заставил вас при мне заново вывести формулу, а потом несколько раз «оговорился», сказав «ваша формула». Вы упивались тщеславием и даже не возразили.

Корчак вспомнил, что именно так оно и было.

— Но откуда вы знали?

— Вас выдал Маврос Лазарос. Но правда лишь после того, как я объяснил ему, для чего вы мне нужны, и поклялся, что вам не будет причинено никакого вреда.

— Так это вам он крикнул перед расстрелом: «Вы поклялись мне!»?

— Да, в последнюю секунду жизни он думал о вас и о том, исполню ли я свое обещание.

— И все-таки вы расстреляли его!

— Я думаю, не пройдет и нескольких месяцев, как вы сами узнаете и поймете, почему мы так поступили, и вынуждены будете согласиться, что мы сделали доброе дело. Я мог бы вам и сейчас сказать, но — есть вопросы, ответы на которые нельзя получать в готовом виде, их надо искать самостоятельно.

— Еще вы в разговоре с Такэдой упомянули, про Коррупционный Коллапс Купермана! Это ведь тот самый Куперман, великий математик, живший во времена Великого Вождя? Что с ним случилось? Он просто перестал упоминаться с какого-то момента. Сохранились ссылки на его последние работы, но самих работ вы не найдете.

— Его расстреляли, Корчак! Это была самая величайшая глупость, которую можно было совершить. Но, что поделаешь, решения в ту пору принимались дураками. Умных уже не осталось!

Гибридная война, которую вел Великий Вождь, это была не война силы, это была война разумов. Умные люди с креативным мышлением хорошо противодействовали ей. И тогда какой-то идиот посоветовал Великому вождю объявить войну умным людям.

О, это была охота! Вся разведка, все диверсионные силы Вождя были брошены на то, чтобы подавить интеллектуальную элиту во всем мире, начиная с его собственной страны. Те поначалу не воспринимали действия Великого Вождя всерьез, а когда спохватились и поняли опасность, было уже поздно. Сначала интеллектуалов, людей с креативным и независимым суждением выдавили из госаппарата, из бизнеса, из искусства, а потом они оказались вообще вне закона. В абсолют были возведены серость и невежество, которые превозносились, как добродетели. И в некоторых местах человека могли убить уже просто за то, что он «слишком учёный».

Короче, к моменту победы в гибридной войне, везде, на всех уровнях, царила серая посредственность. Лишь Куперман не пострадал. Он вел жизнь затворника, а по привычкам и стилю жизни настолько отличался от окружающих, что имел репутацию безобидного сумасшедшего. Это спасло его. Но ненадолго.

Когда он наивно опубликовал своё уравнение коррупционного коллапса, гордясь тем, что решил трудную математическую задачу, никто не понял сути этого уравнения, но зато все очень хорошо поняли вывод, который следовал из этой формулы: «Великий вождь ошибся, его экономические и политические шаги приведут не к всеобщей справедливости, а наоборот, к экономической катастрофе». Купермана арестовали и, не особо разбираясь, казнили.

— Вы сказали, Великий Вождь — ошибался? — спросил пораженный Корчак. Поразила его не столько эта формулировка, а то, что прозвучала она из уст человека, который никогда ни при каких обстоятельствах не мог ее произнести.

— Это не я сказал, это формула Купермана сказала. И, обратите внимание, пределы интегрирования он не путал.

— И все-таки!

— Я не знаю, кто там ошибался, Великий Вождь или кто-то другой, кто скверно выполнил его указания. Дело давнее! В любом случае, если бы Купермана не казнили, а приняли его выводы к сведению, и дали бы ему возможность работать… в тот момент еще была возможность откатить всё назад. Все можно было бы еще исправить!

Но через десять лет, когда коррупционный коллапс раскрутился в полную мощь, исправить было уже ничего нельзя. И не только из-за упущенного времени. А еще и потому, что среди посредственностей, которыми была наводнена Земля, не нашлось ни одного математика, способного найти решение уравнения Купермана, а сам Куперман был мертв.

И тогда они сделали единственное, что умели: арестовали и расстреляли всех, кто имел хоть какое-то отношение к делу Купермана: следователей, оперов, прокуроров, судей, даже конвоиров, — но это конечно, ничего не исправило — совершенно глупый акт отчаяния!

— Но кризис все-таки заглох?

— Природа не терпит пустоты. В следующем поколении начало рождаться много умных, креативных людей, его назвали «поколением гениев». Уравнение Купермана было решено для всех граничный условий, но ни одно из этих решений не могло исправить ситуацию, изменения в обществе уже приняли необратимый характер. Единственное что смогло сделать «поколение гениев», это остановить кризис и стабилизировать ситуацию. Мы выполняли рекомендации этих гениев несколько столетий. Просто тупо выполняли, даже не понимая их сути. Потому что больше такого наплыва гениев не повторялось.

— А почему сейчас это перестало работать?

— Просто истощились ресурсы. Мы всё время только «проедали» запас прочности, который нам достался в наследство. До начала гибридной войны экономика земли развивалась стремительно. Это была великая цивилизация. Они летали к другим планетам. У каждого в кармане, даже у детей, лежал собственный микрокомпьютер. Весь транспорт был оснащен специальными устройствами, которые точно показывали его положение на карте и автоматически прокладывали по этой карте путь в точку назначения. Их коптеры летали быстрее звука…

Великая гибридная война просто уничтожила эту цивилизацию. Мы больше не развивались. Нам достались в наследство большие материальные ресурсы, готовые технологии и знания. Но мы это не продвинули ни на шаг, и постепенно всё утратили. Единственное, что мы более-менее сохранили — это медицину, вернее, технологии лечения рака. Но и тут мало радостного. Сейчас в мире 50 лабораторий по производству противораковой сыворотки. А сто лет назад их было 150.

Мы сейчас делаем единственное, что можем. Мы ищем талантливых и умных людей по всему миру. Мы создаем для них условия, в надежде, что они что-то придумают. Их очень немного в мире, но кое-кого нам собрать удалось. То место, куда вас поселили, это ваше «общежитие», официально называется «Центр Ч». Подобны центры есть и в других местах, но ваш — это основное место на Земле, где сейчас ищется решение проблемы.

— Ведь у меня нет никакого рака? — вдруг неожиданно спросил Корчак.

Дабл Ви пожал плечами:

— Конечно, у вас нет никакого рака! Это настолько очевидно, что я вчера был очень удивлен, когда вы задали этот вопрос. Конечно, в вашей лагерной карте напишут какой-нибудь диагноз, чтобы был формальный повод, чтобы ни у кого там не возникло вопросов, почему вас перевели. Мы всегда так делаем. Но в реальности никакого рака у вас нет, и я надеюсь, не будет в обозримом будущем.

— Хорошо, что я должен делать, в чем состоит моё задание?

— Было бы в высшей мере глупо с моей стороны, — наклонился к нему Дабл Ви, — указывать вам, что надо делать. Я указал вам цель. А путь к ней — ищите сами. Вам положен собственный рабочий кабинет, но чем меньше вы там будете проводить времени — тем лучше. Ищите! Собирайте информацию, вам дан максимальный допуск. Заводите знакомства, общайтесь с людьми, помните, именно через людей к вам приходит основная информация и идеи. Особенно, если это люди, которые собрались в центре Ч. Шляйтесь, где только можете, суйте всюду свой нос. Единственное место, где вы не должны показываться — это Лагерь. Для тех, кто в Лагере, вы должны исчезнуть навсегда. И конечно, держите меня в курсе своих находок.

— А я как раз хотел просить вас разрешить посетить мне лагерь, у меня там осталась одна вещь, которая дорога мне как память.

— Зачем вам нужна память о лагере, Корчак, — это гнусная память! Чем быстрее забудете, тем лучше будет для всех.

— Это память не о лагере, это память о человеке.

— О человеке? Человек из Лагеря — это всё равно Лагерь! Вы не должны пускать Лагерь в вашу нынешнюю жизнь!

Дабл Ви на мгновенье задумался:

— Разве что вы взяли на себя перед кем-то обязательство, которое осталось невыполненным. Или вы взяли на себя ответственность за кого-то в Лагере? Тогда это — другое дело. Но и в этом случае нет никакой необходимости возвращаться в Лагерь. Назовите имя, и я вам обещаю, я, лично я выполню за вас ваши обязательства и сделаю это так, что вам не придется жалеть о том, что поручили это мне.

— Ее зовут Полли Пламмер, если можно, облегчите ее судьбу.

— Женщина! Я мог бы догадаться! — всплеснул руками Дабл Ви. — Корчак вы же знаете, постоянная привязанность к лицам другого пола — это уголовное преступление!

— А какой смысл в запретах, которые заведомо не будут соблюдаться? — резко парировал Корчак. — Вы сами знаете, что сколько не запрещай, привязанность между мужчинами и женщинами все равно будет возникать, это закон природы. Треть работников в лагере имеет постоянные связи. А оставшиеся две трети молчат и не доносят, потому что понимают, что завтра и сами окажутся в такой же роли. Да если бы и доносили, вы бы что, треть лагеря бы посадили? К чему запреты, которые дискредитируют сами себя своей бессмысленностью?

— Чтобы держать в напряжении вас, дураков! — ответил Дабл Ви, — Вы называете это постоянными связями? В лагерном мире, Ян, не может быть постоянных связей!  Потому что полгода-год, это — не постоянная связь. Человек в лагере не принадлежит себе. Сегодня вы рядом, а завтра — перевод одного из вас в другой отряд или даже на другую территорию. Сегодня связь, а завтра — трагедия. Или еще хуже, сегодня вы оба здоровы, а завтра у одного — рак. Каково ощущать тому, кто попадает в рай, что его половинка — осталась в аду. Вот вам каково сейчас думать, что вы тут, а ваша Полли — а лагере! Вы правы, у нас в Лагере треть людей имеет постоянную привязанность, но вы не знаете, что одна восьмая пребывает в депрессии или стрессе из-за того, что привязанность эта разорвалась! Это — статистика. А не было бы запрета, 100% лагеря было бы в депрессии!

Корчак оторопел он напора Дабл Ви. Он не думал об этом в таком ключе.

— Не говоря уже о материальных издержках от этой иллюзии, — продолжал Дабл Ви, — Вот мне теперь придется искать здесь какую-нибудь нелепую и бессмысленную вакансию для вашей Полли, ставить вашу Полли на весьма недешевое довольствие и лишь для того, чтобы вы через полгода поняли, что то, что вас держало вместе в лагере, тут уже не имеет никакого значения. И вы расстанетесь, и вашу Полли уже никуда не выбросишь, и я останусь с совершенно бесполезным работником, потому что к реальному делу вашу Полли — не приспособишь. Я — не фантазирую, я уже не раз через это проходил!

— Вы не шутите, — вы действительно хотите вытащить сюда Полли из Лагеря ради меня?

— Нет, я — не хочу! Но мне придется сделать это! Потому что если я эту вашу проблему не решу, то вы, несмотря на все запреты, будете сами ее решать, и наворошите таких дел, что дешевле вытащить прямо сейчас вашу Полли. Вы думаете вы тут первый такой?

Дабл Ви открыл дверь в коридор и крикнул секретарю: «переключите интерком на переговорную».

Замерцал экран, Дабл Ви вызвал отдел кадров.

— Здесь Дабл Ви. Снять работницу Полли Пламмер по всех работ. Подготовить документы к переводу.

— Уже сняли и готовим, — ответили там — послезавтра отправляется на Безмятежные Острова. Рак груди.

— Остановить отправку. Статус поменять на «особую папку».

— Сделано!

Дабл Ви повернулся к Корчаку:

— Надеюсь вы не думаете, что я всё это подстроил?

— Еще вчера я бы так и подумал, но сейчас нет. Конечно, нет.

— Я рад, что так все случилось, Корчак. Вот теперь вы на своей шкуре поймете весь смысл этого «бессмысленного запрета».

— Могу я с ней встретиться? С Полли.

— Вы должны с ней встретиться! Боюсь, что никто другой, кроме вас не сможет ей объяснить, почему она должна остаться здесь, когда она уже в мечтах перенеслась на Безмятежные Острова. Я прямо сейчас отправлю распоряжение медикам, и они вас вызовут, в самое ближайшее время. Проинформируйте меня о результатах встречи.

Дабл Ви потянулся.

— Полагаю, — всё! Я устал, и вы устали! Поднимайтесь на крышу, скоро прилетит коптер, доставит вас прямо в Центр Ч. Завтра отдыхайте и думайте. У вас, полагаю, есть сейчас много тем для размышлений.

Корчак направился к двери.

— Погодите, — окликнул его Дабл Ви. — переоденьтесь здесь. Вам не стоит показываться в этом мундире в общежитии. Хотя вы и липовый лейтенант госбезопасности, ваши друзья этой формы не поймут и не одобрят. Мундир отдайте капитану Кидду, он закинет его по дороге в ваш кабинет, пусть он там хранится.

— В смысле — липовый лейтенант?

— Этот мундир — как священная корова. Его нельзя надеть просто так, ради шутки или представления, — это криминал. Для того, чтобы разыграть сегодняшний спектакль мне пришлось издать настоящий приказ о зачислении вас в штат госбезопасности. Так что мундир у вас настоящий и удостоверение в нагрудном кармане — настоящее. Но вы там только числитесь, а не работаете.

— Так может и ну его, этот мундир?

— А никто и не заставляет вас его носить. А вот удостоверение вам — пригодится, когда будете информацию собирать. Этот маленький кусочек пластика распахнет перед вами любые двери и развяжет чиновничьи языки лучше любого предписания. Так что пользуйтесь, но не афишируйте.

Ян поднялся на крышу. Капитан Кидд был там.

— Коптер запаздывает, будет через 15 минут, — сообщил капитан.

Корчак вдохнул полной грудью свежий таежный воздух. Солнце село и сумерки почти уже обратились в ночь. Небо у горизонта светлело от отблесков лагерного освещения, и на фоне светлого неба проступал силуэт спасательной вышки ближнего поста.

Корчак вдруг вспомнил, где он видел такую же вышку. Память подхватила его и унесла на пятнадцать лет назад.

Ранее утро, тайга, жуткий холод, и детское тельце, прижавшееся к нему под ватником. Он только что осознал, что они не дойдут. Вышка проступала на фоне неба у горизонта. Но у него уже не хватит сил донести ее до спасательной станции. Если бы он шел один, шансы были бы. Но тридцать килограмм, которые весила девочка, этих шансов ему не оставляли.

— Не бросай меня, — вдруг прошептал ребенок, словно почуяв, о чем он думает.

— Ну-ну, ты что, как я могу тебя бросить.

— У тебя ведь больше нет сил нести меня, я вижу.

Через несколько секунд она вдруг сказала со своей обычной рассудительностью.

— Я маленькая, и скоро умру, — тогда ты сможешь дойти без меня. Но пока я не умру, пожалуйста, не оставляй меня, побудь здесь, со мной.

Корчак развернулся и помчался назад, оставив недоумевающего капитана. Он догнал Дабл Ви в коридоре.

— Что случилось! — отшатнулся тот от неожиданности.

— Я понял! — Сказал Корчак, сглатывая комок в горле, — я понял, почему он пошел на смерть с этими детьми.

— Не объясняйте, — ответил Дабл Ви, пристально глядя на него — я вижу.

• Назад
• Вперед