Он, вопреки своим ожиданиям, не потерял сознания. Препарат, которым ему брызнули в лицо, был особого рода. Мышцы почти перестали слушаться его, он был полностью обездвижен, но слышал и видел, что происходит вокруг. Его воля была полностью подавлена. Он вдруг с ужасом понял, что, если его сейчас начнут допрашивать, он не сможет противится и расскажет обо всем, о чем бы его не спросили.

Но его никто не допрашивал, похитители были заняты ожесточенным спором.

Один из них, как понял Корчак, большой столичный начальник, требовал, чтобы Корчака немедленно отправили во Владимир, невзирая на провозглашенное им «Слово и дело». Всю ответственность за игнорирование «Слова и дела» большой начальник брал на себя.

Местные возражали ему, что брать на себя ответственность он может сколько угодно, но ревизорам, когда они будут заниматься этим делом, будет без разницы, кто брал на себя ответственность. Отвечать будут все, кто слышал «Слово и дело», но не предпринял никаких мер.

«Ревизоры ничего не узнают», — кричал столичный начальник.

«Может у вас во Владимире и не так, — отвечали ему, — а у нас, в Куала Лумпуре, осведомители ревизоров на каждом шагу. Вот и среди нас сейчас наверняка кто-то ревизорам стучит, только мы не знаем, кто именно».

В конце концов большинством голосов Корчака решено было доставить к местному юристу-ревизору. Его погрузили в автомобиль и повезли, невзирая на протестующие крики столичного начальника. По дороге он почти пришел в себя, и когда его притащили в приемную юриста-ревизора, мышцы его еще были налиты слабостью, но сознание прояснилось полностью, и воля вернулась.

— Всем покинуть помещение, оставьте нас наедине, — распорядился голос, который показался ему знакомым.

Он обернулся. Глаза узнали знакомый силуэт, составленный из нагромождения ярких цветных тканей. Перед ним была его знакомая девушка, Юна Минамото.

Хотя — нет, не «знакомая девушка», а всесильная хозяйка лагеря Куала-Лумпур, а может быть, и как знать, хозяйка всего региона.

— Вы были правы, — попытался пошутить он, — стоило мне потребовать, чтобы меня доставили к вам, как меня тут же доставили, на ближайшем автомобиле.

Она посмотрела на него с жалостью.

— Боюсь, я ничем не могут помочь вам, лейтенант, — сказала она, — обвинение в государственной измене — это очень тяжкое обвинение. А все доказательства налицо, вы встречались с коррупционерами. Боюсь, я буду вынуждена передать вас во Владимир, как того требует от меня столичная госбезопасность.

— Я прошу сообщить о моем аресте Такэде Сокаку, — сказал Корчак.

Ее словно ударило электрическим током.

— Так это Такэда послал вас сюда? — почти крикнула она, — Вы действовали по его заданию?

— Я думаю, что, когда вы сообщите Такэде, он даст вам все необходимые пояснения, — дипломатично ответил Корчак.

Она молча прошлась по комнате.

— Я ничего не могу сообщить Такэде, — сказала она наконец, — час назад на жизнь Такэда Сокаку было совершено покушение, и он сейчас находится в госпитале, в тяжелом состоянии, без сознания. Неизвестно, когда он придет в себя, и придет ли.

Она села напротив него и посмотрела ему в глаза.

— Вот ведь какое дело, Ян. Час назад в Такэду стреляет сотрудник столичного управления госбезопасности. Почти одновременно арестовывают вас по приказу столичного управления госбезопасности. Вы после ареста сразу же требуете уведомить Такэду. Круг замыкается. Если вы мне скажете, что это простое совпадение, я вам не поверю.

— Это и правда не похоже на совпадение, — согласился Корчак, — скорее всего это и не является просто совпадением. Но я и в самом деле пока не понимаю, что произошло и почему все это случилось. В любом случае, я должен вас уведомить, что у меня — статус Консорта.

Она вскочила с кресла и всплеснула руками.

— Ну, конечно, — воскликнула она, — я могла бы сразу догадаться. Еще там, в аэропорту, я, глядя на вас, подумала, что из этого лейтенантика получился бы прекрасный Консорт. Но, конечно, было бы глупо рассчитывать, что его еще никто не пристроил.

Она склонилась над ним с суровым выражением лица:

— Ну и позвольте вас спросить, что тут делает Консорт? Задача Консорта заботится о своих близких, защищать их, а не ввязываться во всякие сомнительные авантюры.

— Иногда именно для того, чтобы защитить своих близких, и приходится ввязываться в авантюры, — ответил Корчак.

Она задумалась.

— Иначе говоря, дело было настолько важным и конфиденциальным, что Такэда рискнул поручить его только члену семьи, — констатировала она, — но в любом случае это не важно, разбираться с этим буду не я, а большое жюри.

— Ваш статус консорта, — сказала она официальным тоном, — позволяет мне изъять ваше дело из ведения столичной госбезопасности и передать его на рассмотрение ревизорского сообщества. Но это, — она сделала паузу, — только в том случае, если ваш статус консорта будет подтвержден. Я направлю запрос о вашем статусе преемнику Такэды. Но, не стоит рассчитывать на быстрый ответ. У Такэды Рин сейчас очень много дел, так что, думаю, вам придется побыть тут несколько дней на правах почетного гостя. Я распоряжусь, чтобы вас разместили надлежащим образом.

Комната, куда его привели, напоминала его жилье в центре Ч, только кровать была не вмонтирована в стену, а стояла в углу. И душ с санитарным узлом был не в коридоре, а прямо в его апартаментах. А еще тут был миниатюрный холодильник с сэндвичами и напитками, чайник и кофе-машина. Выглядело все вполне комфортно.

Корчак повернул ручку входной двери и убедился, что она не заперта. Но в коридоре дежурил офицер ревизорской гвардии.

— Если вам нужно куда-то пройти, я провожу вас, — вежливо сказал он, заметив Корчака.

— Нет, спасибо, я просто осваиваюсь, — ответил Ян.

Он сделал себе кофе и стал размышлять над ситуацией.

Сейчас он был в относительной безопасности. Но расслабляться было пока рано. Он вдруг понял, что не уверен, что Такэда Рин подтвердит его статус. Он совсем не знал этого человека и никогда не встречался с ним. Анна не раз рассказывала ему, что ревизоры постоянно держат своих преемников при себе, и те всегда в курсе всех дел. Но Такэда Сокаку провел последние недели не в своей резиденции, а в управлении Бодайбо, и этого самого Такэды Рина с ним рядом не было. Наверное, Такэда Рин был все же в курсе всех основных дел, но вот о всяких мелочах, вроде статуса Корчака, он мог и не знать.

Оставалось надеяться, что преемник является настоящим соратником Такэда Сокаку и в любом случае постарается вытащить Корчака из беды.

Ареопаг, должно быть, уже в курсе, что Корчака арестовали. Сцену ареста видел весь персонал гостиницы для офицеров. Наверное, ареопаг догадается сообщить в центр Ч об этом, а те догадаются связаться с этим Такэдой Рином. Как хорошо, что он предусмотрительно дал ареопагу номер для связи с центром.

Нет, все определенно был не так плохо! Даже если Такэда Рин по какой-то причине не подтвердит его статуса, то Ринго Стар, воспользовавшись своей басмой, сможет отменить приказ о его аресте!

И вдруг его прошиб холодный пот. Клапан нагрудного кармана, в котором он хранил коробочку с чипом, был расстегнут, и коробочки там не было. Он не заметил, хоть и был в сознании, как его обыскали и вытащили чип.

Хотя планы превентивных ударов по земной инфраструктуре, что передала ему Мария, и были зашифрованы, но как знать, вдруг во Владимире смогут взломать этот шифр. Они могли также догадаться, что в гостинице есть связные ареопага, если уж Корчак туда шел, вычислить коридорного и заставить его отдать ключи к шифру.

Он с ужасом подумал о то, что может произойти, если эти планы окажутся в руках владимирских чиновников. Ему надо было срочно найти какой-то способ, чтобы предупредить ареопаг или своих друзей в центре Ч об этой опасности. Наверное, даже стоило пойти на риск и как-то передать эту информацию этому пока еще непонятному Такэде Рину.

И тут за ним пришли. В дверь постучались, к нему заглянул дежурный офицер из коридора и сказал.

— Минамото Юна хочет вас видеть, идемте со мной, я вас провожу.

Юна сидела за письменным столом и задумчиво просматривала ленту телекса.

— Садитесь, Ян, — сказала она, — разговор нам предстоит не короткий.

— Это депеша от Такэды Рина? — спросил Корчак, кивая на ленту телекса.

— Надо говорить «от Такэды Рин», — поправила она его, — имя Рин не относится к склоняемым. Да, это сообщение от преемника Такэды Сокаку. Я, честно говоря, удивлена. Я думала, что ответ придет только через пару дней, но он пришел через час. Видимо это дело, в котором вы замешаны, у них там относится к первоочередным.

— И что там, в этом ответе?

— Ваш статус Консорта подтвержден. А еще тут содержится просьба как можно скорее отправить вас в лагерь Бодайбо, в ведение местного юриста-ревизора…

Она посмотрела на него.

— Честно говоря, мне очень хочется, как можно скорее выполнить эту просьбу. Интуиция подсказывает мне, что лучше держаться подальше от этих ваших дел. Если Такэда держал всё это в тайне, значит и мне интересоваться этим до поры не стоит. Но коль скоро на вас висит обвинение в государственной измене, вы не можете никуда перемещаться без решения Большого жюри. Поэтому вы останетесь моим почетным гостем.

— А могу я пообщаться с Такэдой Рин? — спросил Корчак.

— Только через меня! Любые ваши контакты за пределами этой резиденции возможны только по решению Большого жюри. Но если вам надо передать Такэде какое-то сообщение, скажите, я передам.

Корчак замялся.

— Секреты! — засмеялась она. — Знаю я ваши секреты! Вы об этом хотели предупредить Рин? — она бросила на стол коробочку с чипом, — о том, что эта улика попала в руки владимирских чиновников?

— Значит она у вас! — облегченно вздохнул Корчак.

— Обрадовались! — констатировала она, — вы обрадовались! Значит я была права, на этом чипе содержится что-то такое, что могло сильно повредить Такэде! Я тоже об этом подумала, и потому сразу отняла у них все улики по делу. Ну так что там?

— Я уверен, что вы уже сами посмотрели, — сказал Корчак.

— Да, посмотрела. Два зашифрованных файла и один открытый. О том, что кроется в зашифрованных файлах, мне, я так полагаю, знать не положено.

— Я сам не знаю, — соврал Корчак.

— Я думаю, что вы знаете! — сказала она, — но не в этом суть. Давайте поговорим о незашифрованном файле. Я, знаете ли, в юности увлекалась медициной, физиологией биохимией… Там именно то, о чем я подумала?

— А о чем вы подумали?

— О том, что там содержится информация, которая позволит резко снизить издержки по лечению больных раком.

— Да именно так и есть?

— Вы получили эту информацию от коррупционеров?

— Все, что содержится в этом чипе, я получил от коррупционеров.

— Но, — она замялась, — почему они вам дали эту информацию, ей же цены нет! Что они потребовали взамен?

— Они потребовали, чтобы мы лечили наших раковых больных, — жестко сказал Корчак, — а не убивали их! Они уже несколько раз за последние сто лет пытались разными путями передать эту информацию правительству Земли, но безуспешно. Земному правительству выгоднее убивать больных, а не лечить их.

— Это неразрешимая проблема, эти Безмятежные Острова, — тихо сказала Юна, — но это не значит, что ее не надо пытаться решать. Если бы они догадались предложить эту формулу не властям, а ревизорскому сообществу, как знать, может что-то и сдвинулось бы с мертвой точки.

— А того, кто взял у них эту формулу, обвинили бы в госизмене? — спросил Корчак.

Она подняла на него глаза.

— Кажется, я начинаю понимать, — сказала она, — а что в двух других, зашифрованных, файлах?

— Там информация, которая может спасти миллионы жизней, — сказал он, — или наоборот, погубить! В зависимости от того, в чьи руки она попадет.

— Если она попадет во Владимир? — спросила Юна.

— Миллионы погибнут!

— А если к Такэде Рин? Тогда спасутся?

Корчак Кивнул головой.

— Я передам эти файлы Такэде Рин, — сказала Юна. — А эту формулу противораковой сыворотки я передам в распоряжение Большого совета ревизоров с комментарием, что это вы добыли ее для нас. Вы же пока остаетесь моим гостем. Вы можете беспрепятственно перемещаться по зданию, но выход за пределы моей резиденции вам запрещен. Впрочем, это будет и небезопасно для вас, выходить наружу.

Корчак направился к двери.

— Погодите, — окликнула его Юна.

— Ян Корчак, — она перешла на официальный тон, — я спрашиваю вас официально, как юрист-ревизор, является ли эта формула противораковой сыворотки той целью, ради которой вы встречались с коррупционерами?

— Да, — ответил Корчак, — эта формула была одной из целей, ради которых я с ними встречался.

— Нет, не так, — она покачала головой, — вы не поняли вопроса, если это было вашей основной целью, то другие цели можно не упоминать.

— Тогда я скажу так, — эта формула на данный момент времени является единственным результатом моей встречи с коррупционерами.

— В таком случае, — провозгласила она, — я не вижу в вашей встрече с коррупционерами состава государственной измены. Ваш поступок следует квалифицировать как вопиющее самоуправство и безответственность, но не как измену. Эти поступки не подлежат рассмотрению Большим жюри, а потому вы направляетесь в распоряжение юриста-ревизора Такэды Рин для определения степени дисциплинарного взыскания, которое будет наложено на вас. Полетите курьерским коптером, вылет завтра утром…

Унылый заснеженный пейзаж тянулся внизу. Коптер забрался высоко в горы, почти на пределе своих возможностей. И тут, в горах, был снег. Всего за каких-то полчаса лето внизу сменилось зимой. Корчаку показалось, что он мерзнет в своем мундире, хотя салон курьерского коптера хорошо отапливался.

«Вы полетите с охраной, — сказала ему вчера Юна, — это ни в коем случае не конвой, это ваша охрана, для вашей же безопасности. Я опасаюсь, как бы вас не постигла участь Сокаку».

Однако двое сопровождающих больше всего походили именно на конвой. Это не были вежливые и интеллигентные ревизорские гвардейцы, которых ожидал увидеть Корчак. Это были лагерные стражники той самой скверной породы, которых даже в лагерях стараются держать подальше от людей, во избежание лишних инцидентов: грубые и примитивные, высокомерие и хамство которых прорывалось на каждом шагу.

А еще Корчака очень удивило, что в салоне коптера никого, кроме них не было. Только он и эти двое стражников. Это было неверояно, курьерский коптер, в котором нет ни одного курьера. Корчак начал не на шутку беспокоиться. Что-то тут было явно не так.

Раскрылась дверь кабины и в салон вышел пилот.

— Эй, ты, водила, ты это, за руль, давай, держись! — крикнул один из стражников.

— Там — автопилот, — спокойно ответил летчик и выхватив из-за спины пистолет выстелил в стражников, сначала в одного, потом в другого.

Пистолет был с глушителем. Два негромких щелчка, и два свалившихся в проход трупа. Корчак понял, что деваться ему некуда. Но пилот больше не стал стрелять. О спрятал пистолет и сказал, обращаясь к Корчаку:

— Через пятнадцать минут коптер врежется в склон горы. А вам надо будет выпрыгнуть через пять минут, чтобы вас подобрали в нужной точке. Поэтому действовать надо быстро.

До Корчака не сразу дошло сказанное пилотом, он сидел, глядя в шоке на два тела в проходе.

— Вы не долетели бы до Бодайбо, — сказал пилот, — уже на следующем перекладном пункте вас ждет спецназ из Владимира. А эти двое — он кивнул на трупы — работали на них. Я сразу почуял неладное, когда вместо ревизорских гвардейцев явились вот эти, и сразу доложил, куда следует.

— Кто вы? — спросил Корчак.

— У меня для вас послание, от ваших четверых знакомых, — сказал пилот, — они приняли ваше предложение и будут действовать по вашему сценарию. Они связались с вашими друзьями в Бодайбо и нашли с ними общий язык. А еще они решили, что Cпаситель должен умереть…

— Что? — спросил потрясенный Корчак

— Понарошку, конечно, — пусть все думают, что Спаситель погиб в катастрофе, которая сейчас произойдет. Тогда Владимирские перестанут охотиться за ним. Они сейчас все силы бросили на охоту за Спасителем, они не перед чем не остановятся. Спасителя надо спрятать, и пусть все думают, что его убили. Когда придет пора, Спаситель явится снова. Вот что меня просили передать вам.

— Что я должен делать? — Спросил Корчак.

— Оденьте это, — пилот протянул ему пуховую куртку, — за бортом холодно. И давайте, я надену на вас парашют. Выпрыгнете в заданной точке. Вот маячок, пристегните его к рукаву, по нему вас найдут. Никуда не уходите с места приземления, за вами приедут быстро.

— А вы?

— Мне надо еще кое-что подготовить, я прыгну позднее, и меня подберут в другом месте. Ну вот, все готово, — он затянул на парашюте Корчака последнюю лямку и еще раз все тщательно проверил.

— Пора, — сказал он и вытолкнул Корчака в распахнувшуюся дверь.

Уже в полете Ян вдруг с ужасом понял, что не знает, как надо раскрывать парашют. Он стал шарить по груди в поисках кольца, но сильный рывок подсказал ему, что парашют раскрылся автоматически.

Пейзаж под ним был поразительно знаком, вызывая в груди какое-то щемящее чувство. Он стал соображать, откуда ему знакома эта картина и только когда поймал себя на том, что неосознанно выглядывает внизу отблески костра, понял — память перенесла его в те дни, когда он брел на спине с Белоснежкой по таким же заснеженным горам.

Уже оказавшись на земле он не мог отделаться от чувства, что где-то тут, за ближайшим пригорком горит маленький костерок, и возле него сидит закутанная в одеяла девочка, играющая с Йо-Йо. Но, конечно, никакого костерка не было. Зато послышался глухой рокот, и из-за пригорка выехал странный агрегат: небольшая автомобильная кабина, разместившаяся между огромных, невероятно огромных колес-дутышей. Каждое колесо было больше кабины почти в два раза.

Корчак вбежал на пригорок, чтобы его было лучше видно. Агрегат подъехал вплотную и остановился. Каждое его колесо было больше человеческого роста. Сверху раздался стук и Корчак поднял глаза. Из распахнутого окошка на него смотрела ухмыляющаяся физиономия капо Исаака Ньютона.



-->
Дизайн A4J

Карта сайта