• И Упало Слово. Роман

— Садитесь, Ян! — приветливо сказала Шарлотта.

Он опустился в кресло. Он ожидал чего угодно, только не этого. Он был ошеломлен и не знал, как начать разговор.

— Удивлены! — с удовольствием констатировала Шарлотта. — Ну ничего, сейчас я вас удивлю еще больше, и вам будет совсем не до смущения. Пока вы летели сюда, Ян, все изменилось. Вы взлетели в одном мире, а приземлились уже в другом.

Корчак продолжал молчать.

— Мы думали переговоры затянуться на много дней, — продолжила она, — но договорились обо всем за полтора часа. Ревизоры приняли сторону ваших друзей из ареопага. Они проголосовали за это единогласно. В новом мире им тоже нашлось место. Теперь они будут конституционными судьями. Будут следить за тем, чтобы ваши заповеди соблюдались, и никто не смел искажать их смысла. Им очень понравились ваши заповеди, Ян, они сочли их справедливыми, разумными и понятными.

— Это не мои заповеди, в том, смысле, что это не я их сочинил, — сказал Корчак.

— Я знаю, — улыбнулась она, — неважно, кто сочинил, главное, кто принесет их в Лагеря.

Она лукаво посмотрела на него.

— А знаете, кто вошел в состав нового переходного правительства? Ах, да! Я ведь забыла сказать! Учрежден Триумвират — временное переходное правительство, которое будет действовать два года, до момента полной интеграции Лагерей в вольные территории. В него вошел — один представитель от ареопага, один представитель от ревизоров и один представитель от нынешнего земного правительства.

— Земного правительства? — изумился Корчак. — Правительства Нацистов? Оно что, капитулировало? Оно согласилось на ваши условия?

— Согласится, — засмеялась, Шарлотта, — завтра согласится. Уже на рассвете у нас будет, как вы говорите, новое правительство нацистов. Мы подкупили ряд ключевых министров. Мы гарантировали им неприкосновенность от судебного преследования и передачу в вечную собственность их поместий на Безмятежных Островах, и они не будут нам препятствовать. А те, кого не удалось подкупить, те будут нейтрализованы этой ночью. Стар уже подготовил команду из молодых амбициозных чиновников, которые преданы нам. Они тут же возьмут все дела в свои руки и перехватят процесс управления. А Стар будет представлять земное правительство в Триумвирате. Его избрали единогласно, да и больше некого было.

— А кого избрали от ареопага? — спросил Корчак.

— Мария! — ваша старая знакомая, Мария!

— Это правильный выбор, — сказал подумав Корчак.

— Вам — виднее, — улыбнулась Шарлотта. — А почему вас не интересует, кто вошел в Триумвират от ревизоров? — хитро сощурилась она.

— Такэда Сокаку! — воскликнул Корчак

— Тепло! — засмеялась Шарлотта, — но нет! Папа никогда не высовывается на первые роли! В Триумвирате будет заседать приемная дочь Такэда Сокаку, некая Минамото Ои! Знаете такую?

— Значит я не увижу ее сегодня? — огорченно спросил Корчак.

— Увидите, — сказала Шарлотта, изумленно глядя на него, — она уже вылетела. Поразительная психология у вас, у мужчин! Ему сообщают, что его любимая женщина стала членом земного правительства, а его лишь интересует, как часто она будет теперь показываться дома.

— Вспомните, сколько времени мы не виделись, — вздохнул Корчак. — каждая минута ожидания мне в мучение.

— Потерпите, — улыбнулась Шарлотта, — мы ждем их, её и Стара, с минуты на минуту. Как только все было подписано, они тут же отправились назад. Стар ведь тоже с Глинской больше месяца не виделся.

— И все же я не понимаю, — сказал Корчак, — вот наступит утро, Стар устроит государственный переворот! Рабство отменят. А дальше что? Если все рабы сразу прекратят работать, а они — прекратят, если люди из мира лагерей кинутся в вольные города, а они кинутся, и вы не сможете их удержать даже под дулами винтовок… все рухнет в один миг.

— Вот поэтому — вы здесь! — Сказала Шарлотта, — как только наступит вечер, мы обрушим на мир наше Слово, а на рассвете в Лагеря придет Спаситель, который расскажет, что надо делать.

Она посмотрела на часы.

— Скоро в Бодайбо окончится рабочий день, и мы переключим все мировые информационные коммуникации на наш сервер. И по всему миру зазвучит наше Учение. Мы научим людей мыслить по-новому, мы дадим им новые ценности, мы выдавим рабов из их сознания, насколько это возможно. Впрочем, зачем я вам объясняю… вы знаете.

— Может быть стоило начать это делать раньше? — нерешительно спросил Корчак.

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, всему должно быть свое время. Надо было подготовить почву. Все это время наши стюардессы колесили по миру и несли в него благие вести от Спасителя. Они передавали эти вести обслуживающему персоналу в аэропортах, а оттуда все это попадало в Лагеря. Рассказы о сказочных городах за морем, где живут счастливые люди, где нет ни несправедливости, ни изнурительного труда, ни злого начальства. Где люди живут со своими любимыми и сами растят своих детей. Где эти свободные люди сами построили для себя такую жизнь, с которой не могут сравниться никакие Безмятежные Острова. Это были чудесные истории, Ян! И люди поверили в них. А когда они поверили, разнеслась весть, что Спаситель не погиб, что он отправился в эти сказочные города, чтобы позвать их жителей на помощь. Что он расскажет им о страшной несправедливости, которая царит в мире лагерей, об ужасной жизни лагерников. И они придут на помощь. Они прогонят несправедливую лагерную администрацию и установят справедливую власть. Они покажут, что надо делать и научат, как вывести лагеря из тьмы.

— Знаете, Ян, в чем сила этих благих вестей? — хитро улыбнулась она.

— Знаю! — ответил он, — в том, что всё это правда от первого до последнего слова. Тут нет ни единого слова лжи, ни единой нотки лукавства. Если бы мы попытались обмануть людей в лагерях, заморочить им голову, их коллективный разум сразу же понял бы это. Столетия сплошной лжи, которая обрушивалась на них, воспитали в них особое чутье и научили особенно ценить правду. Чтобы завоевать из сердца, к ним надо идти только с правдой.

— Именно так, — кивнула она головой, — но вы это чудесно сформулировали Ян, я бы так не смогла. А потому, — она встала из-за стола и потянулась как кошка, — завтра на рассвете, в лагерь Бодайбо придет Спаситель, и с ним придет помощь от жителей вольных заморских городов. И это будет транслироваться по всему миру, по всем лагерям.

Она подошла к стенному шкафу и вытащила большой бумажный пакет.

— Вот тут ваша Шляпа и ваше знаменитое пальто!

Что-то не то было в ее облике, что-то непривычное. Он пытался понять, что именно, и наконец обратил внимание на ее необыкновенно свободное платье, под которым угадывался большой живот. Она перехватила его взгляд и рассмеялась.

— Да, Ян! Вы уж меня извините, но я не могла не попробовать воспользоваться возможностью, что подвернулась мне той ночью. Но не волнуйтесь, Анна простила мне эту маленькую шалость, с условием, что все остальные маленькие ревизорчики будут исключительно в ее исполнении.

Корчак оторопел. Когда он говорил о своих будущих детях, он думал об Анне. И вот перед ним стояла женщина, которая носила в его ребенка, и эта женщина не была Анной.

— Папа хотел рассказать вам об этом, когда вы вернетесь, — улыбнулась Шарлотта, — но вы так задержались, что уже и без слов все видно.

Внезапно дверь распахнулась без стука. Корчак обернулся. Это был полковник, вернее, теперь уже генерал Кидд. Но он был в гражданской одежде и выглядел очень непривычно. Корчак даже не сразу узнал его. Кидд был крайне взволнован.

— Поднимитесь на крышу, — крикнул он, — вам это нужно видеть.

— Что случилось? — спросила Шарлотта

— Это сложно объяснить словами, лучше показать. Быстрее, на крышу.

Они поднялись на крышу, тут уже были Глинская, Тагор и О’Нилл. Сгущались сумерки.

— Вон там, на востоке, — крикнул Кидд, показывая рукой направление.

Прямо над горизонтом горела ровным светом яркая-преяркая звезда.

— Она появилась прямо на глазах, ниоткуда, — воскликнул Кидд.

— Это посадочные огни самолета, — сказала Глинская, — я как раз объясняла это Тагору и О’Ниллу…

— Посадочные огни? — удивленно воскликнул Кидд, — а почему у самолета Корчака не было таких огней?

— Они были, но они хорошо заметны только в сумерках и в темноте, — ответил Корчак.

— Это Стар и Анна, — воскликнул О’Нилл, — я полечу, встречу их.

— Надо же, — задумчиво сказал Кидд, — даже если бы в лагере кто сомневался, что завтра явится Спаситель, эта звезда прогнала бы все сомнения.

Он вдруг встрепенулся.

— Лагерь! Как же сразу не подумал! Ведь в лагере тоже видят эту звезду. Мне надо быть там, — воскликнул он и умчался.

В лагере конечно же видели. Уже неважно, кто первый заметил вспыхнувшую в небе звезду и обратил на нее внимание. В течение нескольких секунд весть разнеслась по всему Бодайбо и народ высыпал на улицы. Остановилось производство. Люди стояли в недоумении, и на их лицах постепенно стала проступать радостная надежда.

«Спаситель!» — тихо сказал кто-то. — «Он посылает нам знак! Это правда! Он и вправду придет!»

«Спаситель», «Спаситель посылает знак!» — зашелестело по рядам.

И отряды стражников, которые выливались потоком с вахты, чтобы навести порядок, натолкнувшись на этот шелест, остановились и рассыпались.

Люди стояли повсюду и просто смотрели на опускавшуюся звезду. По щекам у многих текли слезы.

Стражники тоже стояли и смотрели. Кто-то просто смотрел, а многие, отбросив в сторону винтовку и невзирая на стоящее рядом начальство, доставали из кармана маленькие иконки и прикладывал их к сердцу.

И начальник конвоя, приготовившийся как обычно сыпать матерной руганью направо и налево, раздавая удары плеткой, вдруг остановился, да так и остался стоять с открытым ртом, прислушиваясь к новым ощущениям, охватившим его. И вдруг он осознал, непонятно каким образом, но осознал четко и неотвратимо, что больше никогда в жизни ему не доведется кричать на людей и хлестать их плеткой. И он отбросил плетку в сторону, и хотел было возвратиться на вахту, но остановился и стал вместе со всеми смотреть на эту звезду.

Потом звезда плавно опустилась на землю и ее стало не видно.

— Туда! Все туда! — Крикнул один из лагерников! — Найдем её! Попробуйте нас только остановить! — крикнул он ближайшему стражнику.

— Да куда ж вы в тайгу-то, — растеряно ответил тот, — там же снегу по горло.

— Ничего, затопчем, нас много!

— Стойте! — разнесся над толпой пронзительный крик! — Куда вы собрались, дураки!

На пригорок вскарабкался другой лагерник и обратился к людям!

— Хороши мы будем, если Спаситель придет к нам сюда, а нас нет, мы в тайге топчемся! Надо ждать Спасителя здесь, он сюда придет, в Лагерь, ибо так сказано в благих вестях! Нам надо организоваться и подготовится к его приходу. Вы на себя в зеркало давно смотрели? Вот ты — он тыкнул в ближайшего человека пальцем, — когда свой ватник последний раз чистил? Не стыдно в таком виде Спасителю показываться?

На пригорок взбежал еще один человек:

— Надо место расчистить и помост возвести! — крикнул он, — чтобы, когда Спаситель говорить будет, все его видели и слышали.

— И радистов найдите, чтобы трансляцию сделали, — крикнули из толпы.

— И вы тоже работайте, — крикнул человек с пригорка стражникам, — хоть так загладите свою вину перед приходом Спасителя.

С другого конца донеслась знакомая мелодия. Чей-то звонкий голос громко и не таясь запел запрещенную песню «И придет Спаситель и развеет тьму». Ее тут же подхватили мужские и женские голоса. Песня, за которую можно было угодить в карцер и которую до сих пор пели только вполголоса, собирая на ночные бдения, потекла над лагерем свободно и открыто.

А Корчак стоял на крыше и вспоминал, как мчался бегом вверх по лестнице к комнате, где его ждала Белоснежка.

«Я слышала, как ты бежишь, — сказал она ему тогда, — каждый твой шаг»

Удивительное дело, он сейчас стоял на крыше и точно так же каким-то неведомым чувством ощущал ее приближение. Вот она приземлилась, вот она села в коптер, вот коптер взлетел, вот сейчас станет слышен шум его винтов… и шум действительно стал слышен. Он рванулся навстречу так, что Тагор едва удержал его, ухватив за локоть:

— Ты что, под винты попадешь!

И вот наконец он утонул в ее объятиях, ощутил щекотание ее локонов на своем лице. Она покрывала его лицо поцелуями и шептала: «Люблю, люблю, люблю…».

Появился Кидд.

— Все в порядке! — крикнул он, — моим людям в лагере удалось взять ситуацию под контроль. Они поют гимны и готовят лагерь к приходу Спасителя. Вам надо завтра затемно быть у ворот, Ян. Чтобы без опозданий, с первыми лучами солнца войти в Лагерь. Было бы неправильно заставить их ждать даже несколько лишних минут.

Он повернулся к Шарлотте.

— Весть о том, что над Бодайбо взошла новая звезда, предвещающая приход Спасителя, уже ушла в другие лагеря. Даже без нашего участия, телеграфисты сами передали. Надо бы закрепить эффект.

— Что ж, пришла пора вбросить в мир наше Слово, — сказала Шарлотта. — Сейчас спустимся вниз, к компьютеру и запустим. Приглашаю всех поучаствовать.

Она направилась к лифту.

— Постойте, — крикнул О’Нилл. — это будет несправедливо. Вас шестеро, а кнопка у компьютера только одна. Вы все вместе должны сделать это.

— Какие пустяки, — засмеялся Тагор, — какая разница, кто из нас нажмет эту кнопку.

— Нет, — серьезно возразил О’Нилл, — это же исторический момент. О нем потом в учебниках истории напишут. Может и меня упомянут, что я рядом стоял, — вздохнул он.

Он подошел к какой-то конструкции, накрытой чехлом, что стояла в углу и решительно сдернул с нее брезент. Под чехлом скрывалось нечто напоминавшее огромный рубильник.

— Вот, — сказал О’Нилл, — это я придумал. Вы тут это все вместе включите, а внизу компьютер сработает. Тут как раз хватит места, чтобы шестерым встать и взяться за ручку.

Их действительно было шестеро.

Три мужчины и три женщины.

Шесть человек, изменивших мир.

Они засмеялись.

Они подошли к рубильнику.

Они дружно ухватились за ручку, и повернули ее.

И Упало Слово!

• Назад