• И Упало Слово. Роман

Они завязали ему глаза.

— Это для конспирации, — сказали они, — это чтобы вы не подсмотрели дорогу.

— Можно подумать, что даже если бы я подсмотрел, я бы что-то понял, — я только что прибыл в ваш лагерь и никогда до того тут не был, — улыбнулся Корчак.

—  Не возражайте, — строго сказали они.

Он и не возражал, и ничуть не сопротивлялся, когда они надевали на него повязку. Однако, стоило ему сесть в кресло коптера, как он почувствовал, что из подлокотников и из-за спинки выползли какие-то обручи и плотно охватили его, так что он оказался прикованным к креслу.

Он с трудом взял себя в руки, чтобы не поддаться панике.

«Я гарантирую вам полную безопасность», — сказал ему генерал Венк, когда давал карточку. Но генерал был далеко, за тысячи километров. А те, с кем он общался сейчас, хотя и упоминали имя генерала с почтительностью, похоже, не очень склонны были считаться с его обещаниями. Тут у них было собственное начальство и собственные правила.

— Это необходимо — связывать меня? — спросил Корчак в пространство как можно равнодушнее, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Можем вас отстегнуть, если хотите, — ответил голос справа, но тогда не обессудьте, если случится авария и вы полетите отдельно от парашюта.

— От парашюта? — удивился Корчак.

— Это у вас, в лагерях людей не считают, — ответил голос, — одним больше, одним меньше. А у нас — каждая живая душа на счету, и все кресла — с парашютами.

Летели долго, минут тридцать. В Бодайбо это означало бы, что они вылетели далеко за пределы Лагеря, но Куала Лумпур был намного крупнее. Впрочем, коптер ведь мог летать и вокруг одного и того же места, чтобы запутать гостя.

Они приземлились на крышу какого-то здания, но что это было за здание, Корчак не видел. Повязку с глаз у него сняли только в лифте. Лифт ехал вниз, и судя по огромному количеству этажей, которые пришлось миновать, они углубились далеко под землю. Или само здание было очень высоким, но это было вряд ли. Корчак заметил бы высокие здания из окна дирижабля, если бы они тут были.

По обстановке холла, в котором он оказался, невозможно было понять, под землей он находится или на поверхности. Обширное помещение, облицованное отполированными плитками какого-то желтоватого узорчатого камня было залито ярким светом, и все вокруг утопало в зелени. На полу, вдоль стен стояли кадки с растениями, сверху на цепочках свисали декоративные сосуды, с которых свешивались гирлянды разноцветных живых цветов. Было очень красиво.

К этой обстановке можно было даже применить эпитет «роскошная», но это была роскошь совсем иного рода, не та роскошь, с которой обставляло свои апартаменты начальство в лагерях, и не та, с которой были отделаны каюты дирижабля.

Там все великолепие и роскошь подчеркивались, выставлялись наружу, кричали о себе. Целью той роскоши было подавить любого, кто входит в помещение, заставить человека почувствовать себя ничтожным, инородным предметом в этой обстановке. Здесь же наоборот, все великолепие было убрано на задний план, но от этого оно не становилось менее заметным, его присутствие ощущалось не менее сильно, но оно носило совсем другой характер. Обстановка тут не подавляла, а вызывала ощущение редкостной гармонии и невероятного удобства. И человек ощущал себя тут не инородным предметом, а частью этого великолепного ансамбля.

У Корчака даже возникло ощущение, что по ветвям растений порхают чудесные птицы, и в следующий миг он понял, что это не ощущение, что так оно и есть: с ветки на ветку перепархивали и весело щебетали насколько ярких разноцветных птичек.

Его провели через этот великолепный холл, и он оказался в просторной комнате с большими кожаными креслами и стоящими перед ними небольшими столиками. На стене висел огромный экран. На одном из кресел сидела чернокожая женщина средних лет. Сопровождающие Корчака люди быстро вышли, оставив его с ней наедине:

— Что вы будете пить, чай или кофе? — спросила женщина густым мелодичным голосом.

— Я предпочел бы кофе.

Женщина нажала кнопку на лежащем перед ней пульте:

— Маргарита, принесите нам два кофе, пожалуйста.

И указала Корчаку на кресло напротив себя:

— Присаживайтесь, пожалуйста.

Корчак замешкался. Он никак не мог оторвать глаза от небольшого животного, которое лежало на коленях у женщины. Он никогда не видел раньше таких зверей, но сразу понял, что это — хищник. Зверек был покрыт пышной шерстью полосатой расцветки. У него было компактное, но очень мускулистое тело, в котором угадывалась мощная сила сжатой пружины. Корчак подумал, что этот зверь мог бы, наверное, в один прыжок мгновенно перелететь через всю комнату и вцепиться ему в глотку. Впрочем, мысль о том, что женщина держит этого зверя для самозащиты, едва мелькнув, тут же покинула его.

Зверь пребывал в совершенно расслабленном состоянии, далеком от боевого взвода. Он расслабленно лежал на спине раскинув лапы в разные стороны, блаженно щурил глаза и издавал низкие вибрирующие звуки, в которых не было не единой угрожающей нотки, а было только чувство полного удовлетворения жизнью.

— Это Флаффи! — сказала женщина, перехватив взгляд Корчака, — для человека из вашего мира это может выглядеть непривычно, для вас там звери — существа безмозглые. У там вас даже нет такого понятия, как «домашнее животное». А для нас они — могут бы личностями, партнерами и членами семьи. Флаффи — член моей семьи.

— Этот зверь, он — член вашей семьи? — искренне удивился Корчак.

— Она, — поправила его женщина, — Флаффи — девочка! Кошечка!

Зверек, услышав свое имя, потянулся всеми четырьмя лапками, громко уркнул и потерся мордой о руку женщины

Вошла белокурая девушка, видимо, та самая Маргарита, и поставила на столики с кофе и печеньями.

— Итак, я слушаю вас, лейтенант, — сказала женщина.

— Мне нужно поговорить с Ареопагом, — сказал Корчак.

— Считайте, что Ареопаг — это я. У меня есть все необходимые полномочия. Народ предоставил мне верховную властью по отношению к континенту, на котором мы сейчас с вами находимся. В другое время и в других обстоятельствах вам пришлось бы приложить колоссальные условия, чтобы добиться встречи со мной. Мое время расписано по минутам на неделю вперед и выкроить время в этом расписании — непросто. Но, учитывая, что вы первый сотрудник госбезопасности, который догадался переметнуться на нашу сторону, я сама приняла решение о встрече с вами.

— Переметнуться на вашу сторону? — недоуменно спросил Корчак.

— Конечно, а иначе зачем вы здесь? Я так полагаю, что вы весьма умны, если уже сейчас, до того, как началось открытое противостояние, просчитали на чьей стороне окажется победа и решили заранее переметнуться к будущим победителям, чтобы снять все первые сливки. Разве я не права?

— Боюсь, что нет, — ответил Корчак. — Не сочтите за похвальбу и самонадеянность, но вы слишком преждевременно определили победителя. Кто именно выйдет победителем из будущего противостояния — это зависит сейчас от нас, от тех людей, которых я представляю. От того, на чью сторону встанем мы. Я ведь, собственно говоря, для того и явился к вам, чтобы увидеть все воочию и не ошибиться с принятием будущего решения.

— Погодите, — встрепенулась женщина, — это какая-то путаница! Вы пришли сюда не сами по себе? Вы Ян Корчак? Тот самый человек с объекта 18? Это о вас говорил Генерал Венк? Это с вами он встречался в Бодайбо? Мы же уже несколько дней ждем вас! Почему вы сразу не предупредили наших людей, что вы — от генерала Венка? Мы бы успели собрать ареопаг, пока вы до нас добирались на коптере!

— Я только и делал всё это время, — улыбнулся Корчак, — что говорил вашим людям, что я прилетел от генерала Венка, и упоминал Ареопаг через каждое слово. А мне отвечали, что у генерала Венка нет полномочий на здешней территории, и не ему решать, с кем встречаться Ареопагу.

Женщина резко в сердцах произнесла какое-то короткое слово, значения которого Корчак не знал, и нажала на кнопку на пульте.

— Гюнтер, — сказала она, — можете снимать ваших людей с дежурства, он уже здесь, у меня, сам добрался. Мы пьем с ним кофе и поминаем добрыми словами ваш персонал. И да, теперь уже не обижайтесь, я своей волей принимаю решение поставить на рецепшен своих людей. Ваши бывшие лагерники, конечно очень исполнительны и добросовестны, но все они поголовно страдают синдромом маленького начальника. Передайте всем остальным, что мы вас ждем.

Она обернулась к Корчаку.

— Наши люди караулили вас в аэровокзале, куда прилетают коптеры из аэропорта, но вы каким-то образом просочились мимо них, и попали прямиком к этим тупицам на рецепшене, которые только и думают о том, как бы продемонстрировать свою значимость.

— Я не стал ждать в очереди, — сказал Корчак, — добрался до гостиницы на попутном коптере — меня подвезла одна знакомая девушка, Минамото Юна.

Женщина рассмеялась.

— Как это чудесно прозвучало — «знакомая девушка Минамото Юна»!

— Я сказал что-то не то?

— Да нет, вы просто сказали это без какой-либо иронии, как будто Минамото Юна — это для вас и впрямь — просто «знакомая девушка».

— Но так оно и есть.

Она снова рассмеялась.

— Да уж, чувствую, что сегодня нам предстоит много сюрпризов.

Распахнулась дверь и вошел сухощавый пожилой мужчина с длинными седыми волосами, одетый во все черное: черные брюки, черный пиджак, черную рубашку, черные башмаки. Он молча прошел через комнату и сел рядом с женщиной.

— Знакомьтесь, сказала ему женщина, — это Ян Корчак, уполномоченный представитель объекта 18, он прилетел сегодня утром и добрался до рецепшена на попутном коптере одной своей знакомой девушки, Минамото Юны.

— Одной знакомой девушки? — Недоуменно посмотрел на Корчака мужчина. — Что это значит?

— Понятия не имею, — ответил Корчак, — один только факт моего знакомства с этой девушкой почему-то очень веселит вашу подругу, но причина этого веселья мне непонятна.

— Ой, я же не представилась, — спохватилась женщина, — моё имя — Мария, я являюсь верховным сенатором ареопага от вольных территорий Евразии.

— Я почти ваш тезка, — сказал мужчина, — моё имя Йоганн, — я верховный сенатор ареопага от вольных территорий Северной Америки, и руководитель службы безопасности всей Конфедерации.

— А меня веселит не ваше знакомство с Минамото Юной,— сказала Мария, — а то, что вы называете Юну просто «Знакомой девушкой». Я еще полчаса назад не могла представить, что в мире вообще найдется хоть один человек, который может называть ее так.

— Сейчас в мире все меняется так стремительно, — заметил Йоганн, — что скоро это станет обыденностью — сталкиваться с тем, что еще вчера казалось невозможным. Вот, например, если бы мне еще только вчера сказали, что я буду сидеть в этом кабинете и мирно разговаривать с человеком, на котором надет мундир офицера госбезопасности нацистов, я бы счел это глупой и неуместной шуткой.

— А вот кстати, — заметил Корчак, — я так понимаю, что мы еще кого-то ждем, и позволю себе воспользоваться этой паузой, чтобы задать один вопрос. Почему вы называете земное правительство «нацистами»? Я впервые услышал этот термин от генерала Венка, посмотрел значение в энциклопедиях и ничего не понял. Нацистами называлась одна из воюющих сторон во Второй мировой войне, а нацизмом — идеология этой стороны. Это, судя по всему, была довольно омерзительная идеология, но ведь эта идеология официально запрещена земным правительством. За давностью лет об этом мало кто помнит, но законы, запрещающие нацизм, действуют до сих пор, и более Великий Вождь вел свою гибридную войну именно под лозунгами борьбы против нацизма.

— Да, это они умели, — мрачно сказал Йоганн, — самый лучший способ замаскировать свои нацистские убеждения, это провозгласить себя антинацистом, а всех нормальных людей наоборот, объявить нацистами.

— Если бы вы, Ян, — мягко заметила Мария, — не ограничились бы краткой статьей в энциклопедии, а изучили бы вопрос глубже, вы бы и сами без труда все поняли. Одно дело лозунги, а другое — содержание. Это — частое свойство лозунгов, полностью противоречить содержанию. Достаточно было расписать по пунктам основные характеристики нацизма и основные тезисы идеологии земного правительства, чтобы убедиться, что они совпадают один в один, во всех мельчайших деталях.

— Но ведь одна из характеристик нацизма, — вспомнил Корчак, — это возвеличивание своей нации, в ущерб всем остальным. Как такое может быть в современном мире, если у нас нет наций?

— Вот потому их и нет, — сказала Мария, — что Великий Вождь возвеличил свою нацию за счет  уничтожения всех остальных. До 3-й мировой войны, или как ее называют нацисты, Великой Гибридной, в мире было более двухсот наций, сотни языков и великое множество национальных культур. Разве от этого сейчас хоть что-то уцелело? Великий вождь уничтожил все языки и все остальные культуры, кроме языка и культуры собственной нации. От всего этого богатства остался только английский, да и то, в качестве мертвого академического языка.

— Вот ваша знакомая девушка, Юна, — ядовито заметил Йоганн, — демонстративно носит национальные наряды своих африканских прабабушек, поскольку они очень тонко подчеркивают ее красоту. И — это откровенная издевка, потому что она знает, что любую другую женщину в Куала Лумпуре сразу же жестоко наказали бы за попытку так одеться. А теперь представьте, какое многообразие таких национальных нарядов царило в прошлом, как красиво все это выглядело тогда…

Распахнулась дверь и вошли еще два человека, мужчина и женщина.

На женщине было надето ярко-красное облегающее платье, она была небольшого роста, с коротко стриженными волосами густого черного цвета и с раскосыми глазами, характерными для жителей Куала Лумпура. Однако кожа у нее была не смуглая, а совсем светлая, с чуть желтоватым оттенком.

Мужчина же… Мужчину Корчак сразу узнал, хотя тот и сильно изменился со времени их последней встречи. На нем теперь были очки, парик, и, видимо, приклеенные бородка и усы, потому что отрасти так быстро они не могли.

— Вы, видимо, принимаете меня за генерала Венка, — засмеялся мужчина, — наткнувшись на недоуменный взгляд Корчака.

— А по-моему вы и есть генерал Венк, — твердо сказал Корчак, — я вас узнал.

— Я и вправду — Венк, — сказал мужчина, — только я не генерал, а сенатор. И не Вальтер, а Гюнтер. Генерал Вальтер Венк — мой брат, близнец.

— Мое имя Катерина, — сказала женщина в красном платье, — я верховный сенатор ареопага от вольных территорий Южной Америки.

— А я, соответственно, представляю в Ареопаге Африканский континент, — сказал Гюнтер Венк. — таким образом, перед вами, Ян, сейчас находятся представители всех вольных территорий Земли, Ареопаг в полном составе.

В воздухе повисла пауза.

— На правах текущего председателя Ареопага, — сказала Мария, — я предоставляю слово представителю объекта 18 Яну Корчаку. Мы предварительно обсуждали информацию, полученную от генерала Венка, и насколько мы понимаем, объект 18 хочет вступить с нами в союз, чтобы совместно действовать против нацистов.

— Вы не совсем верно понимаете, — ответил Корчак, — речь идет о тройственном союзе. Не о том, чтобы кто-то действовал против кого-то, а о совместных усилиях всех сторон, направленных на то, чтобы вывести человечество из кризиса. Любая попытка противостояния кого-то с кем-то, обрушит цивилизацию до такого состояния, что возрождение станет невозможным. Выход — только в сотрудничестве всех.

— Вы слишком мало знаете историю, и слишком плохо понимаете суть нацизма, молодой человек, — резко оборвал его Йоганн. — Иначе бы вы понимали, что любая попытка вступить в союз с нацистами, договориться о чем-то с нацистами, действовать совместно с нацистами неизменно оборачивается тем, что они использовав вас по максимуму в своих целях, в конце концов, уничтожат вас. Так что противостояние, которого вы так боитесь — оно неизбежно в любом случае.

— Возможно, я не так выразился, — мягко возразил Корчак, — говоря о союзе, я не имел ввиду какие-то идеологии, я имел ввиду только ресурсы. Технические, научные, культурные, людские. То, что вы называете словом «нацизм», это безусловно наш общий враг и о том, как его победить мы поговорим чуть позже. Сейчас я хочу показать вам чисто экономическую модель, которая убедит вас в моей правоте.

Йоганн попытался что-то возразить, но в этот момент зверек, до сих пор блаженно лежащий на коленях у Марии, вдруг резко вскочил, в один прыжок оказался у ног Йоганна и начал интенсивно тереться мордой и боками о его лодыжки, издавая громкое урчание.

Все засмеялись, включая самого Йоганна.

— У Йоганна есть один маленький недостаток, — сказала со смехом Катерина, — он склонен к занудству. Мы из чувства такта готовы терпеть его долгие нравоучительные лекции, а Флаффи — на дух их не переносит. Поэтому Мария и таскает ее на все заседания. Не будет же Йоганн обижаться на Кошку, когда та его прерывает. Давайте, показывайте вашу экономическую модель, Ян, а дискуссии мы отложим на потом.

Корчак достал из кармана чип памяти.

— Здесь — мои данные, я просил, чтобы генерал Венк передал вам название одной древней программы, при помощи которой их можно задействовать. Вам удалось ее найти?

— Да, — ответил Гюнтер, — наши специалисты все подготовили, — давайте сюда ваш чип. И мы постарались найти такой же пульт, который используется в ваших лагерях, чтобы вам было привычно.

Через несколько минут всё было готово к демонстрации.

— Вы сказали, Мария, — начал Корчак, — что вы уже уверены в вашей будущей победе. Я бы на вашем месте не был бы так оптимистичен.

На экране показалась карта земли.

— Тут отмечены только наши Лагеря, продолжил Корчак, — про ваши территории нам пока мало что известно, в географическом смысле. Но мы, в центре Ч, уже вычислили все точки, через которые вы взаимодействуете с нашим миром. Если это смогли сделать мы, это в конце концов, сможет сделать и правительство Земли.

Экран густо покрылся россыпью красных пятнышек, и Кончак стал объяснять, каким образом воздействуя на эти пятнышки земное правительство сможет обрушить экономику вольных территорий и погрузить их в хаос.

Шансов избежать катастрофы у вольных территорий не было никаких. Единственное, чем они могли ответить, это точно так же уничтожить экономику Земли. И победителей в этом противостоянии не было бы.

По мере того, как Корчак говорил, все большее смятение отображалось на лицах членов ареопага.

И вдруг судорога пробежала по лицу Йоганна. Он вскочил на ноги.

— Это ведь вы, Математик! — крикнул он, склонившись над Корчаком.

— Да, я по профессии математик, — подтвердил Корчак, недоуменно глядя на него.

— Я не о профессии, я о человеке, которого прозвали таким прозвищем, Математик. В нашей среде уже давно ходят слухи о мифическом Математике, который вывел универсальное экономическое уравнение, которое при необходимости может выступать в роли мощного оружия. Долгое время мы относились к этому, как к легендам, и вот недавно выяснилось, что это правда и такой человек существует, равно как и его формула. Это ведь вы!

— Думаю, да! Речь идет обо мне, и о том уравнении, работу которого я только что вам продемонстрировал.

— Сорок восемь часов назад я распорядился бросить все наши силы на то, чтобы найти и убить вас, — сказал Йоганн.

• Назад
• Вперед